Санкт-Петербург. Богословское кладбище. 15 августа — день памяти очень известного музыканта.

Себя я к ярым поклонникам отнести не могу. Вид интеллигентный: ни косухи, ни футболки, ни банданы, даже самого маленького значка с вечным «Цой жив» не имею. Больше трёх альбомов в жизни не слышала, в текстах не самых популярных песен путаюсь, фактов биографии не знаю. Зато имею кучу работы, велосипед и желание оказать уважение тому человеку, чей голос сопровождал младенческие сны и чьи песни я с удовольствием слушаю сейчас. Нет, серьёзно, эту музыку я помню с раннего детства, так как отец при выборе жанра и громкости действовал по принципу «кто не смог уснуть в таких условиях, не очень-то и хотел». Но я действительно люблю, уважаю и трепетно отношусь к тому немногому, что знаю — ведь это часть моей жизни, моих мыслей, мировоззрения, вкуса.

В старших классах мне удавалось пару раз в неделю приехать сюда с друзьями, чтобы посидеть на закопчённых самодельных скамейках у небольшого костерка недалеко от могилы и спеть под гитару. Да, чаще всего там сидели молодые ребята неформальной наружности, пили пиво, портвейн, водку, курили и раскуривали, предлагали нам, школьникам. Ненавязчиво предлагали так, ради того, чтобы поделиться, а не чтобы приучить малолетку к травке и алкоголю. Меня поразила тогда царящая там философская атмосфера, объединяющая совершенно разных людей просто потому, что и ему, и тебе нравится одна и та же песня. И то, что были некие правила, которые никто не нарушал, каким бы неформалом он ни был. Потом закрутилось — универ, работа, быт, — и все эти приключения юности прекратились, каюсь. За последние пять-семь лет в первый раз смогла удержать в памяти важность даты.

Вот, доделываю все дела, еду, выжимая из стального коня и себя всё, что могу. Времени почти полночь, успеть именно в этот день принципиально, значимо. По городу на велосипеде, за оградой места упокоения — только пешком, шагом, велосипед в руках, как бы я ни опаздывала.

Подхожу к памятному месту. Люди в чёрной коже изображают из себя броуновские частицы, перемещаясь от одной аморфно и вяло шевелящейся кучки до другой, обозначая своё присутствие тлеющими огоньками сигарет. Фонарей нет, костра, конечно, тоже, скамейки поменяли на муниципально-типовые, деревья поспиливали, и появилось огромное количество новых могил. И нигде не слышно ни строчки, ни аккорда.

Внезапно — яркие вспышки в темноте. Две самочки вида «феечка гламурная», попавшие сюда явно благодаря волне популяризации, всколыхнувшей незамутнённые умы в начале лета, делают несколько снимков. Дальше начинается что-то не укладывающееся в моё понимание. Здоровенный детина в чёрном балахоне пропихивается к «феечкам» и начинает доходчиво, не стесняясь в выражениях, объяснять, что делать фотографии на фоне могилы его кумира эти «козы ё$@ные, суки тупые» не имеют права, при этом ссылаясь на пожелания родственников музыканта. Девочки пытаются что-то ему возразить, на что следует ещё один сметающий шквал претензий, попытка отобрать несчастный яблофон, на который сделаны нечестивые фотки, и вопли: «Да эта @#$%& их потом в этот их „контактик“ выложит! Я не для этого 22 года тут каждую неделю торчу, чтобы потом всякие в интернет фотки кидали!» Апофеозом становится звук удара, причём, судя по силуэтам, это не девушка дала пощёчину распустившему руки неадеквату, а наоборот. Её подруга, мгновенно сориентировавшись, кидается в сторону, и через мгновение на площадке перед могилой кумира стоит наряд полиции, видимо, специально этот день проводящий неподалёку.

Разбор полётов, аргументы сторон, оформление протокола. Ни девочки, ни сотрудники полиции голос выше допустимого не поднимали, выступал исключительно «защитник и поборник канонов, правил и моральных устоев».

Я не смогла пересилить себя и пробраться через эту толпу к низенькой оградке могилы, чтобы, следуя непринятым правилам, «отметиться». Развернулась и ушла. По щекам текли слёзы.

Да, есть определённые вещи, которые не принято делать тут, но откуда было это знать тем «феечкам»? Да, пьяненький фанат мог указать им на недопустимость их действий, но какого чёрта он возомнил себя всеоправданным паладином и применил силу? И почему могилу в день памяти надо оскорблять присутствием полиции и разборками? Люди, вы считаете себя теми, кто его любит, помнит, скорбит?

Сегодня я засну под «Спокойную ночь», завтра проснусь под «Последнего героя», и поеду на работу в «Троллейбусе, который идёт на восток». А вы дальше делайте из всегда живого в своём творчестве музыканта просто застывший символ, с которого вытирают пыль только два раза в год потому, что «модно» и «надо», а не из искреннего уважения.